АЛЕКСЕЙ ЕЛИСЕЕВ

С бывшим заместителем руководителя Центрального агентства по развитию, инвестициям и инновациям Алексеем ЕЛИСЕЕВЫМ нам удалось связаться, позвонив на старый номер телефона. В интервью “Вечерке” он дал ответ на предъявленные ему заочно обвинения.

— Алексей, добрый день или утро! Вы сейчас где?
Доброе утро! В Киеве, а что?

— Ну, тут за вашу поимку деньги дают.
— Да, в Интернете прочитал. В первую очередь необходимо отметить, что о каких–либо реально предъявленных обвинениях мне ничего не известно.

— Но как вы воспринимаете обвинения в совершении экономических преступлений, выдвинутые против вас?
— Действительно, СМИ Кыргызстана со ссылкой на лиц с непонятным пока для меня статусом периодически распространяют порочащие сведения о якобы совершенных мною противоправных деяниях. Более того, этими же лицами передаются измышления о том, что я как будто объявлен в розыск, а за мою поимку официально обещано крупное денежное вознаграждение. Вы, кстати, не знаете какую сумму?

— Речь идет о 20–100 тысячах долларов.
— Для меня очевидно, что вся эта информация является недостоверной, поскольку я ни от кого не скрываюсь и нахожусь на связи со всеми заинтересованными в общении со мной лицами. Мой официальный служебный мобильный телефон работает. Он, кстати, имеется в правительственных телефонных справочниках и числится за мной уже пять лет. Однако за все время моего нахождения в служебной командировке, а затем и в отпуске ко мне ни разу не обращался кто–либо из представителей кыргызских правоохранительных органов за разъяснениями относительно каких–то аспектов профессиональной деятельности.
Тем более в течение всего этого периода никто не приглашал и не вызывал меня для предъявления официального обвинения, что является обязательным процессуальным действием согласно законодательству. После первых публикаций о якобы инициированном в отношении меня уголовном преследовании я направил всем компетентным органам Кыргызской Республики нотариально удостоверенное заявление. Я его вам по электронной почте вышлю. В нем я сообщил о месте своего пребывания, напомнил о координатах связи со мной и выразил готовность сотрудничать со следственными органами по всем интересующим их вопросам в рамках действующего законодательства.
Кроме того, я заключил договор с адвокатом, через которого также попросил обращаться ко мне за любыми пояснениями и документами. Но и после этого никаких запросов и обвинений не поступало. Исходя из этого, я могу комментировать не выдвинутые против меня официальные обвинения, которых, такое ощущение, что и не существует, а распространяемую недостоверную и порочащую меня информацию.

— Странная ситуация. Но вы же должны знать, в чем вас обвиняют?
— Как я уже отметил, информация о том, что мной совершены какие–либо преступления, является ложной. Насколько мне удалось понять суть этих заявлений, некоторые лица пытаются опорочить меня неофициальными обвинениями в злоупотреблениях должностными полномочиями при исполнении мною обязанностей генерального директора Фонда развития. Указывалось, что я якобы похитил или растратил полученный от Российской Федерации кредит. Когда же Национальный банк подтвердил, что средства Фонда развития находятся на банковских счетах в полной сохранности, возникла новая выдумка. Она сводилась к тому, что мною по сговору с Максимом Бакиевым и управляющей компанией MGN Group были незаконно переданы все–таки в последующем сохраненные денежные средства российского кредита, которые якобы использовали для спекулятивных операций на фондовых рынках для извлечения собственной выгоды.

— Официально, конечно, пока вы возглавляли фонд, Максим Бакиев к нему отношения не имел, так как не числился в составе правления или совета директоров. Но все–таки нельзя отрицать, что вы с ним вместе работали и его знали.
— Пока законы у нас еще никто не отменял. Для меня, как для профессионального юриста, недоказанные измышления не являются доказательством чьей– либо вины. Согласно же имеющимся официальным документам, я занимал должность генерального директора Фонда развития в период с августа по октябрь 2009 года. В то время Максим Бакиев не имел никакого отношения к этой организации. Он был назначен председателем совета директоров и руководителем фонда только в начале ноября, то есть одновременно с моим уходом с поста исполнительного руководителя данного учреждения.

— Если послушать заявления новых властей относительно Фонда развития, то речь идет скорее о каком–то неправильном управлении средствами. Как вы прокомментируете это обвинение?
— Держать долгое время на беспроцентных расчетных счетах фонда свободные ресурсы было недопустимо, поскольку именно такие действия нанесли бы реальный ущерб государству. В таком случае мне бы на самом деле пришлось нести ответственность за халатное отношение к своим служебным обязанностям.
Дело в том, что Фонд развития получил от Министерства финансов Кыргызской Республики 286,3 миллиона долларов в виде кредита с уплатой 2,25 процента годовых на всю сумму долга. Причем вне зависимости от размера фактически инвестированных средств на проекты развития. Легко подсчитать, что за каждый день фонд должен был платить более 17 тысяч долларов. Соответственно при отсутствии у фонда ежедневных доходов как минимум на указанную сумму мы бы начали тратить кредитные деньги, предназначенные на финансирование развития приоритетных отраслей экономики. И это даже без учета необходимых административных и хозяйственных затрат. При таких обстоятельствах Фонд развития не смог бы обеспечить возврат полученного кредита, который изо дня в день просто бы растрачивался и проедался. Это уже после моего ухода с должности генерального директора правительство уменьшило сумму уплачиваемых фондом процентов до 0,75 годовых.
Но и в этом случае суть проблемы не изменилась. Каждый день, пока свободные ресурсы фонда не приносили процентного дохода, они соответственно генерировали значительный убыток, покрывать который пришлось бы за счет основной суммы кредита. Именно по этой причине Законом “О Фонде развития” (аб. 5 п.2 ст.5. — Авт.) было предписано размещать свободные средства, включая заемные, на внутреннем и внешнем рынках высоколиквидных финансовых инструментов. При этом в обязанности фонда наряду с содействием реализации приоритетных и стратегических отраслей экономики входило также обеспечение сохранности и приумножения вверенных ему активов государства по статье 3 названного закона.

— Куда шли доходы от размещения денег на внешних рынках?
— Все доходы от краткосрочных размещений на внешних рынках зарабатывались для Фонда развития, то есть в конечном счете для государства, а не для каких–то частных лиц. Чтобы уяснить это, достаточно просто посмотреть на размер денежных средств, находящихся на счетах Фонда развития в Национальном банке. Деятельность фонда принесла стране реальную финансовую выгоду, а не какой–то надуманный ущерб. Уверен, что легитимным компетентным органам Кыргызской Республики эта информация хорошо известна, поэтому, как я упомянул ранее, у них отсутствуют ко мне какие–либо вопросы.
У меня имеется официальное заключение Национального банка, который в ходе проверки установил, что деятельность фонда осуществлялась в соответствии с законодательством и оценивается им как удовлетворительная. Иных официальных документов, опровергающих этот вывод, я не имею.

— Муссирование информации о том, что российский кредит был использован не по назначению и с нарушениями закона началось задолго до апрельских событий. После заявления Нацбанка о том, что все средства находятся у него на счетах, шумиха несколько стихла. Однако объясните на пальцах, как управлялся российский кредит?
— С тем, что кредит использовался не по назначению, я категорически не согласен. Полученные в 2009 году 300 миллионов долларов наша страна намеревалась использовать для развития экономики. Именно с этой целью большая часть кредитных средств в сумме 286,3 миллиона долларов была рефинансирована на заемной основе в Фонд развития, который создавался в виде специализированного финансово–кредитного учреждения. Целью его деятельности являлось содействие развитию, реализации и стимулированию приоритетных и стратегических отраслей экономики. И более–менее разбирающийся в финансах специалист не увидит в распределении кредита чего–то аморального или сверхъествественного.
В Фонде развития были внедрены современные принципы корпоративного управления, а также эффективная система риск–менеджмента, внутреннего и внешнего контроля. Были подготовлены все инвестиционные и кредитные процедуры. Отобраны банки–партнеры. Заключен договор с аудиторской компанией из так называемой “большой четверки”. Сформирован наблюдательный совет, призванный осуществлять общественный контроль за нацпроектами. Началась работа по рассмотрению и подготовке к финансированию проектов. Были разработаны и находились на разной стадии реализации собственные проекты, в том числе по микрокредитованию сельского хозяйства, ипотечная программа финансирования доступного жилья, лизинговая компания и другие.

— Вот как раз из–за банков репутация фонда сильно потрепалась.
— Хотелось бы подчеркнуть, что одной из основных идей этого нового подхода явилось намерение минимизировать для государства риски, связанные с выделением инвестиций для развития. Было принято решение более эффективно использовать механизмы государственно–частного партнерства, где все финансовые риски должен был брать частный партнер.
Прямое кредитование частных коммерческих проектов планировалось осуществлять через коммерческие банки, которые должны были взять на себя как кредитные риски, так и обязанности оформления и мониторинга выданных кредитов. Все это, безусловно, проводилось в строгом соответствии с действующим законодательством, если, конечно, кто–нибудь читает нормативно– правовые акты.
Если говорить об использовании российского кредита, то на сегодняшний день использованной можно назвать только ту часть займа в размере 100 миллионов долларов, которая была выдана на завершение строительства Камбар–Атинской ГЭС–2. Остальные кредитные средства пока остались неиспользованными и находятся на банковских счетах Фонда развития. При этом фонд сумел обеспечить такой порядок размещения временно свободных средств, который позволил обслуживать не только фактически использованную часть кредита, но и выплатить проценты по полной его сумме.

— На Камбар–Ате–2 сейчас идут проверки, так что, будем надеяться, объективный вердикт об использовании средств вынесут. Как вы считаете, нужно ли было новым властям приостанавливать деятельность Фонда развития и вводить туда управляющего?
— Я думаю, что все происходящие в настоящее время вокруг Фонда развития события носят исключительно политический характер, поэтому анализировать принятые решения с правовой или финансовой точки зрения не представляется возможным. Была истерика, что российские деньги пропали, а они оказались на месте. Были провокационные заявления, что деньги расходовались не по целевому назначению и кто–то на них незаконно зарабатывал, а выяснилось, что все происходило в рамках закона, а этим кем–то оказалось государство.
Поэтому, на мой взгляд, единственным выходом из такой ситуации оказалось решение заблокировать операционную деятельность фонда и начать обсуждение о том, как бы его лучше ликвидировать. А пока проводятся такие дискуссии, проценты на российский кредит начисляются, и платить их придется уже очень скоро. К примеру, за апрель набежало около 200 тысяч долларов. Конечно, еще несколько месяцев будет проедаться заработанная с начала года прибыль. А ведь важным было то, что фактически фонд обеспечивал обслуживание кредита сам, а не за счет бюджета. Сложно сказать, как будет происходить обслуживание кредита сейчас, но 15 сентября правительство должно перечислить очередные проценты.
Если уж на то пошло, то было бы лучше эти деньги передать, к примеру, пострадавшим от мародерства предпринимателям.

— Собираетесь ли возвращаться в Кыргызстан?
— В настоящее время я не вижу какой–либо возможности или необходимости находиться на территории страны. 4 апреля я выехал в служебную командировку в Вашингтон для проведения переговоров с МВФ. Узнав о происшедших в стране событиях, которые привели к приостановлению функционирования легитимных органов государственной власти, я решил воспользоваться предоставленным мне отпуском и пройти курс давно запланированного лечения — я инвалид 2–й группы по зрению. Кстати, я учился в интернате для слепых и слабовидящих, поэтому Максим Бакиев, в опровержение слухов, не был моим одноклассником. Хотя мы учились в одном вузе, правда, на разных курсах, но познакомились гораздо позже.
Возвращаясь к теме, хотел бы сказать, что мое возвращение в Кыргызстан в настоящий момент вообще потеряло какой–либо смысл, поскольку рабочие помещения, где находился мой служебный кабинет, разгромлены, а государственное учреждение, где я работал последние пять месяцев, фактически перестало существовать.
Более того, я нахожу для себя небезопасным свое присутствие на территории республики, так как при отсутствии там государства и государственной власти, о чем официально заявил президент Российской Федерации Дмитрий Медведев, полагаться на законность и правопорядок не приходится.

Об этом же свидетельствует тот факт, что при отсутствии ко мне вопросов со стороны официальных органов некоторые криминальные организации, а также отдельные лица с непонятным для меня пока статусом заявляют о назначении за мою поимку значительного денежного вознаграждения. Очевидно, что целью такой поимки не является осуществление в отношении меня каких–либо законных процессуальных действий. Истинные намерения этих лиц вызывают у меня серьезные опасения. Безусловно, после восстановления конституционного строя и установления правопорядка я собираюсь вернуться на родину и продолжить там свою трудовую деятельность.

(газета «Вечерний Бишкек, 7 мая 2010г.).